Каллиграфия и мудрость Ахмеда Крейша

Живой حي

В завии оказалось холодно, и с подачи одного маленького ангела меня в прямом смысле пригрела одна семья — мне неожиданно повезло, потому что я оказалась в руках суфийского каллиграфа.
Сейчас он ровно в два раза старше меня — проживает свой 76 год. Свою жену повстречал достаточно поздно — ему было 42, а ей — 39. Они родили двух детей и теперь радуются многочисленным внукам.

Через десять минут разговора он заметил, что наши жизненные пути очень похожи. Его работа всегда была связана с творческой сферой — он был архитектором и художником; долго практиковал тайцзи и айкидо — хотя сейчас его тело старо, по нему все равно видно, что когда-то он был очень сильным и красивым мужчиной.
До ислама он прошел через разное — на его молодость выпало время хиппи с модой на свободу проявления, тантру, эзотерику и наркотики. Последнее, к счастью, обошло его стороной.

Он уже собирался в Индию, когда его пригласили попробовать зикр к приехавшему из Египта шейху. И все. Так он встретил своего первого учителя из рифаитского тариката, за которым следовал долгие годы.

Рифаитские шейхи каллиграфа полюбились мне за две истории.
Рифаи известны своими сиддхами, проявлениями внешних мистических способностей. Например, они могут проткнуть свое тело мечом, не проливая ни одной капли крови и не оставляя раны.

Первый шейх указывал на дверь каждому, кто хотел следовать за ним ради овладения подобными способностями. Он говорил, что суфизм — лишь для обретения Аллаха.

Вторая история связана с наставником шейха, в руки которого перешел каллиграф после смерти своего учителя — иногда мастер переживает своего ученика. В то время в Германии широко распространялось учение накшбандийского тариката ветки шейха Назима, и благодаря жене каллиграф находился в плотном соприкосновении с его последователями.

В очередной поездке в Египет он спросил старого шейха, что ему делать после его смерти. Тот указал, что при жизни важно вступить в прямой контакт с живыми аулия, святыми. Поскольку каллиграф пребывал посреди накшбандийской общины, шейх направил его под крыло шейха Назима. Лучше быть в кругу единомышленников, чем остаться одному.

Человек, свободный от привязанности к своей религии и способный направлять другого на путь, отличный от собственного, воистину является великим мастером.

«Перед тем, как встретить духовного учителя, я понял, что больше не хочу использовать этот мир — я хочу, чтобы пользовались мной».

يا سلام

К одному каллиграфу на рынке Каира часто приходили с заказами — написать приятно для глаза имя, приглашение или табличку. Когда его спрашивали о цене, он всегда называл точную стоимость за свою работу и не торговался.

Но в его лавке было много каллиграфии, посвященной исламу. И когда люди хотели ее приобрести, он никогда не назначал цену, предлагая картины за садака (пожертвования). «Потому что это бисми-Лляхи-р-Рахмани-р-Рахим, во имя Бога», — отвечал каллиграф.

Вместо подписи к своим каллиграфическим работам Ахмед оставляет отпечаток указательного пальца правой руки. Мне очень понравилось, как он его называет — «палец шахады», shahada-finger.

Находясь под влиянием материи, люди постоянно теряют связь с Богом и своей божественной природой. Когда мусульманин хочет восстановить эту связь, он поднимает этот палец вверх и произносит шахаду — слова, возвращающие его сознание к Богу через свет пророка Мухаммада.

Механическое произнесение шахады не работает, но если соединиться с внутренним намерением, то, как мантра сливается с мудрой, так и жест шахады сливается с ее звуком, наполняя сердце невероятным светом Живого и Вечного.

Каждый раз, когда чувствую себя далеко от Бога, я произношу шахаду, чтобы вернуться. Потому что это я далеко, а он — всегда рядом. قاب قوسين او أدني — на расстоянии двух луков или даже ближе.